Разнообразных вариантов поведения у него не было. Возвращаться в комнату, где под кроватью лежит мёртвая жена, он просто не мог. И в Кротово не мог возвращаться, а ведь БЖРК приходит только на одну станцию… Он вообще не мог возвращаться в прежнюю жизнь. Труп Ирины отрезал обратный ход, он мог двигаться только вперёд, бесконечно продлевая ложащиеся под колёса железнодорожные рельсы. Но в мире нет ничего бесконечного, любые рельсы когда-то заканчиваются.

Террористы неожиданно укоротили и обрезали даже тот ограниченный боевым заданием путь, который лежал перед БЖРК. Бег в никуда закончился. Поезд стоял, и впереди был тупик. Значит, у него не только нет выхода, но и нет времени. Через пару часов сюда съедется разнокалиберное начальство, возможно, прилетят даже из Министерства, а это может разрушить его планы…

В Средние века рыцари перед битвой молились на меч, не только потому, что он формой напоминал крест. Боевая, напоённая кровью врагов сталь давала им мужество, укрепляла дух и внушала веру в победу. Минувшей ночью Белов сходил в боевой вагон, поговорил с ракетой, прикоснулся к ней, подпитываясь силой, исходящей от самого мощного оружия в истории человечества.

Он был уверен в себе и знал, что не сдрейфит в последний момент. Не тот человек полковник Белов, чтобы позволить страху парализовать свою волю! Да, не тот! Он встал.

— Я у себя в каюте! — сухо бросил он. — Усилить бдительность! Мы подверглись враждебному нападению, и скорей всего, это происки Главного противника. Так что можно ждать любого приказа!

Кудасов распластался в кресле, как будто находился в стартующей ракете и испытывал чудовищные перегрузки. Напряжение просто витало в воздухе и давило на всех присутствующих с силой механического пресса. Хотя фильтрация и наддув были отключены, спрессованный плотный воздух не позволял глубоко дышать и не насыщал организм кислородом. Назревало что-то ужасное.

«Неужели Белов решил произвести несанкционированный запуск?! — озарила его невероятная догадка. — Но это невозможно!»

Белов заперся в своей каюте и вновь прильнул к компьютеру. В боевую программу оставалось ввести координаты БЖРК и поправочные коэффициенты в расчётную траекторию. Первая часть задачи упрощалась, потому что комплекс стоял на месте. Вторая усложнялась — ибо на этот раз у него не было данных спутниковой разведки и точного метеопрогноза. Приходится обойтись типовыми данными: поправка на вращение земли сильно не меняется, значительного ветра нет, коэффициент поправок по трассе поставим ноль… Впрочем, сейчас точность выстрела не имела большого значения. Пятьсот километров туда, пятьсот — сюда… Залп шестнадцати боеголовок все равно сметёт половину континента. Что будет дальше, он себе не представлял. В воспалённом мозге пуск был самоцелью, конечной вершиной, к которой он всю жизнь стремился. Дальше всё будет хорошо…

Расчёты были окончены. Евгений Романович посмотрел на часы, отмечая начало новой эры. И передал сфальсифицированный приказ на компьютеры локальной сети БЖРК. Сообщения в один и тот же миг должны поступить на компьютер боевого пульта, мониторы начальника поезда и особиста. Теперь надо быстро вернуться на рабочее место!

Первое, что он увидел, войдя в операторскую, — вытаращенные глаза и бледное лицо Шульгина.

— Боевой приказ… Товарищ полковник, боевой приказ, — дрожащим пальцем он показывал на монитор. — Это не учёба, это по-настоящему…

— Что за ерунда! — мужественным голосом сказал Евгений Романович. — Ты что-то путаешь!

Обойдя пульт и вскочившего столбом Шульгина, он опустился в своё кресло. На экране в мигающей красной рамке светился боевой приказ. Он выглядел совсем как настоящий.

Тут же загремел сигнал тревоги — знак того, что Ефимов тоже получил сообщение и отреагировал на него надлежащим образом.

— Внимание, поступил боевой приказ! — сказал в микрофон Белов, хотя, строго говоря, делать это должен был начальник поезда. Но в минуты крайнего напряжения и стресса никто не обращает внимания на такие мелочи. — Я, командир пуска полковник Белов, принимаю командование на себя. Объявляется боевая тревога! Экипажу занять места соответственно штатному расписанию! Отменяется запрет на радиообмен!

Кудасов оцепенел. Его ужасная догадка подтверждалась! В операторскую ворвался запыхавшийся Ефимов. Следом спешил вытирающий платком потный лоб Сомов.

— Ну и денёк, — выругался начальник поезда. — Только отбились, а тут опять… Может, ошибка?

— Нет, товарищ подполковник, никакой ошибки нет, — веско, авторитетно, даже с некоторыми нотками торжества сказал Белов. — Думаю, это ответ на вражеское нападение. Адекватный ответ! Приготовьте стартовый ключ!

— Вот он, — несколько растерянно произнёс Ефимов. — Смотри, и вправду… Я как-то не подумал…

— Выставить оцепление! — продолжал отдавать команды командир пуска. — Установить домкраты!

Вокруг стоящего на приколе БЖРК закрутилась напряжённая карусель предстартовой работы. Взвод охраны привычно разбежался вокруг состава. Только на этот раз, расширяя круг, приходилось обегать воронки и перепрыгивать через трупы. Свободные от дежурства Половников и Козин выбежали наружу проверять опоры домкратов. Ефимов приготовил стартовый ключ и держит его в подрагивающей руке, ожидая команды…

«Чёрт, чёрт, чёрт!» — билось в сознании Кудасова. Подчиняясь извращённой воле сошедшего с ума полковника, вполне вменяемые и добросовестные офицеры помогали ему приблизить конец света! Что делать? Что делать?! Что делать?!! Встать и напасть на него? Отобрать стартовый ключ? А если действительно получен боевой приказ? И это у него, а не у полковника съехала крыша? Что тогда? Срыв боевого пуска — это государственная измена! В условиях боевого дежурства за это расстреливают!

Полковник Белов, выпрямившись, сидел за пультом и чуть заметно улыбался своим мыслям.

«Вот оно, торжество власти и силы! И никто не возражает, все стараются, лезут из кожи… Вот только этот щенок смотрит ненавидящим и понимающим взглядом… Неужели он догадался? Ну и хрен с ним! Поздно что-нибудь менять, до старта меньше пятнадцати минут! К тому же, если он попробует помешать, я его попросту пристрелю!»

Однако на поясе у Кудасова тоже висел полученный в момент нападения пистолет. И это изменило намерения полковника.

«Чёрт с ним! Ещё не хватало дуэлей устраивать!»

— Оцепление выставлено, товарищ полковник! — поступил по рации первый доклад.

— Опоры домкратов установлены!

Что-то в поведении командира пуска было неестественным. И через секунду Кудасов понял, что именно. Полковник сидел спокойно, он не вводил озабоченно координаты поезда, не рассчитывал с максимальной скоростью поправки траектории. Это подтверждает, что приказ сфальсифицирован: только в этом случае есть возможность заранее ввести все коэффициенты!

— Внимание, проверить сброс крыши! — Белов нажал тумблер.

Дело шло к развязке. Как только ракета займёт стартовое положение, Белов сможет её запустить!

«Что делать?» — в который раз лихорадочно думал Кудасов. Обратиться к другим командирам? Ефимов вряд ли сможет что-то изменить: он официально передал командование командиру пуска. Конечно, второй стартовый ключ у него, но возьмёт ли он на себя смелость сорвать пуск, за который не отвечает? А ведь за срыв придётся отвечать!

Снаружи послышался грохот упавшей крыши.

Какая ерунда! Что за мысли на фоне мировой угрозы? Сейчас «Молния» уйдёт, американцы, в лучшем случае, обнаружат её на полпути, но перехватить не смогут. Однако отдать приказ на ответный удар успеют. Их «карандаши» взлетят и пойдут на заданные цели. Нашим останется только запустить свои… Кудасов очень отчётливо представил, как американские и российские ракеты идут по встречным траекториям, как они разминутся в апогее, как ринутся вниз… Неужели надо спокойно дожидаться этого?!

— Товарищ майор! — Кудасов отстегнулся и, встав, приблизился к Сомову.