Утром стали поступать результаты экспертиз. На топоре оказались пальцы ранее судимого за кражи из вагонов сцепщика Угольникова, по кличке Угорь. Он находился в числе задержанных за хулиганство. Накануне его видели с монтёром пути Василием Саватеевым. Оба фигуранта поддерживали тесные отношения с Иваном Лаврентьевичем Пименовым, кому и принадлежал опознанный соседями топор. Савву и Лаврентьича отыскали без всякого труда, последний признал только топор, который потерял поздно вечером в районе железнодорожных путей. Пальцы Угольникова и Саватеева обнаружились на стенках прорубленного контейнера, а пальцы Угольникова ещё и внутри него.

Всех задержанных выпустили, а Саватеева с Угольниковым и, на всякий случай, Пименова, закрыли на трое суток. Правда, через двенадцать часов Саватеев и Угольников признались в покушении на кражу и в один голос отмазали Пименова. На очных ставках он дал каждому из соучастников по затылку и сказал что-то типа: «Предупреждал же козлов!» Пояснить эти слова и действия он отказался и был отпущен восвояси.

Грузовую платформу с контейнерами отцепили от состава и загнали в депо, под охрану вооружённого часового. Товарняк с опозданием ушёл по своему маршруту.

В таком состоянии находились дела, когда на место ЧП прибыли два особоуполномоченных Центра капитаны Малков и Ломов. Там их уже ожидали подполковник Кандалин с майором Масловым и представитель краевого УФСБ Борис Иванович, который, судя по манерам и начинающей грузнеть фигуре, относился к руководителям низового звена. Уполномоченные Министерства обороны были в военной форме, контрразведчик — в штатском.

Вместе они со всех сторон обошли злополучные контейнеры. Как ни вглядывались капитаны в гладкие, тесно подогнанные доски с многочисленными предупреждающими надписями, ничего подозрительного заметить не удалось. Ни щелей, ни аккуратно просверлённых отверстий, ни дырки от выпавшего сучка.

— Отлично замаскировались, — комментировал Борис Иванович. — На фоне букв крохотные дырочки даже вплотную не увидишь!

— Вот, полюбуйтесь, что территориальная контрразведка обнаружила в аппаратуре! — Олег Станиславович Кандалин извлёк из потёртой папки несколько больших, чётко проработанных фотографий. Малков быстро перебрал одну за другой, передавая напарнику.

Пятый, боевой, вагон БЖРК — вид сбоку, снимок не смазан, хотя суммарная скорость была приличной. Значит, особо чувствительная плёнка и сверхмалая выдержка. Отличная резкость, различаются дефекты краски, просматривается ряд заклёпок под съёмной крышей, как раз по ребру жёсткости.

Половина пятого и половина шестого вагонов, — хорошо виден переход между ними, заметна необычность герметичного гофрированного коридора и дополнительные сцепки между вагонами.

Шестой вагон, — на беглый взгляд тут ничего необычного: вагон как вагон. Но если присмотреться и знать, куда именно смотреть, то можно определить, что две вертикальные линии от пола до потолка — это следы сдвижной грузовой двери, открывающей доступ к содержимому технического вагона.

Половина шестого и половина седьмого вагона, — тоже герметичный переход, дополнительные сцепки, а вот окружность заслонки огневой бойницы…

Седьмой вагон прикрытия — он действительно имеет самый обычный вид. Но если дать увеличение, можно будет рассмотреть заглушки бойниц.

Затем пошли пейзажи, заснятые справа и слева от полотна, потом другой изобразительный ряд: какие-то прижелезнодорожные пустыри, свалки, жёлтые вагоны с красными полосами и надписями «Лаборатория» или «Дефектоскопия». Последние фотографии капитаны просмотрели без интереса, Малков снова вернулся к снимкам БЖРК. Многозначительно посмотрел на представителей Минобороны. Это была полная расшифровка.

Провал.

— Хорошо, что они только пассажирский отсняли, — сказал Борис Иванович. — А могли военный эшелон сфотографировать или специальные перевозки…

Фээсбэшники не поняли, что является главным в собранной шпионами информации. Большинство их руководства считало, что самым убийственным является карта радиоактивных загрязнений окружающей среды, способная скомпрометировать Россию в глазах международного сообщества. Судя по всему, и Борис Иванович разделял эту точку зрения.

— Да, хорошо, — машинально повторил Малков, пристально рассматривая Кандалина.

Тот понуро опустил голову. За провал по головке не погладят. И в чём состоит именно его вина, разбираться никто не будет. Выгонят, к чёртовой матери, на пенсию — и дело с концом. Или сошлют военпредом на секретный завод в сибирской глуши. Если только как-то не доказать свою нужность и полезность. А как это сделать в сложившейся ситуации?

— Спасибо, Борис Иванович! — сказал Малков с теми же интонациями, с какими накануне благодарил отставника-ветерана. — Мы вернёмся в город с Олегом Станиславовичем.

— Рад быть полезным! — с профессиональной любезностью отозвался тот.

И проводил уходящих офицеров пристальным взглядом. Странно, представители Министерства обороны и центрального аппарата ФСБ совершенно не заинтересовались главным — картой радиоактивных загрязнений! Не вызвала их интереса и уникальная шпионская аппаратура. Тогда зачем они приезжали? Чтобы посмотреть снимки пассажирского поезда, попавшего в кадр явно по недоразумению? Но профессиональным качеством контрразведчика является и отсутствие ненужного любопытства, поэтому Борис Иванович вскоре выбросил странный визит из головы.

До Тиходонска по шоссе было около пятнадцати километров. В видавшей виды «Волге» их было четверо — Маслов сидел за рулём, Кандалин — рядом, Близнецы скрючились на заднем сиденье.

— Интересно, аппаратура передала информацию? — спросил Малков.

Кандалин покачал головой.

— Вряд ли. По первоначальным оценкам она работает в пассивном режиме — только накапливает данные. Экспертиза всё точно покажет.

— Это логично, — согласился Ломов. — Пассивный режим обеспечивает скрытность и полную безопасность. Если бы не эти воры, контейнеры бы беспрепятственно пересекли границу…

— Кстати, Олег Станиславович, их бы надо поблагодарить, — сказал Влад.

— Кого и за что? — не понял Кандалин.

— Воров. За срыв операции иностранной разведки против государственных секретов России.

— Может, ещё по медали им дать? — раздражённо спросил Уполномоченный, которого обуревали невесёлые мысли о собственной судьбе.

— Медали не надо, это лишнее. А вот чтобы приговор условный вынесли — посодействовать надо. Никакого вреда их кража не принесла, только пользу, — настаивал Малков.

Кандалин вздохнул, извлёк телефон, нехотя набрал номер.

— Борис Иванович, приветствую ещё раз, Кандалин. У нас сформировалось мнение, что эти взломщики вагонов нам очень помогли. Да, совершенно точно, так бы и ушли. Вы аккуратненько похлопочите там, чтобы это было учтено. Не раскрывая, конечно, сути их заслуг. Мол, ущерба нет, люди раскаялись, признались… Будет несправедливо, если им закатят на всю катушку! Вот и хорошо. Как получите экспертизу, сразу отзвонитесь. Спасибо, до связи.

БЖРК готовился к очередному рейсу. Оксана собрала Кудасову небольшой чемоданчик, уложив три смены белья, пару форменных рубашек, спортивный костюм, электробритву, мыло, пасту, одеколон.

— Положи ещё полотенца, — сказал Александр, заглянув в специальную памятку. — Два маленьких и большое.

— Так куда ты едешь? — в очередной раз спросила Оксана. — И когда вернёшься?

Александр вздохнул.

— Я же тебе сто раз объяснял: я сам не знаю, куда я еду. И когда вернусь — тоже. Этого никто не знает!

— Как так может быть? Зачем же тогда ехать? Это только в сказке так: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!

— Это военная тайна.

Оксана умильно улыбнулась.

— Какие могут быть тайны от жены? Ведь другие жёны офицеров наверняка в курсе дела!

— Вряд ли… Мы все даём подписки.

— Странно всё это. Какой-то таинственный поезд, он ночью уходит, ночью приходит… Это что, специально?