— Но попали точно в яблочко! — возразил Ломов. — Может, у них была какая-то исходная информация…

— Ерунда! Маршрут каждый раз выбирается компьютером по методу случайных чисел за два часа до отправления в рейс! Заранее подготовить ничего невозможно. На этот раз сработал счастливый случай. Но они никак не могли на него полагаться! Никак! Плановый расчёт успеха в любой операции должен превышать семьдесят процентов. Иначе её просто нет смысла проводить.

— Значит…

— Значит, этот контейнерный блок — только один из элементов поисковой сети. Скорей всего, есть ещё несколько, которые движутся по другим дорогам! И в совокупности они должны перекрывать большое пространство. Настолько большое, что вероятность встречи с объектом поиска повышается до семидесяти процентов!

Подчиняясь внезапно пришедшей мысли, капитан Малков вскочил на ноги.

— Пойдём к Кандалину, поработаем с картой…

Они прошли по коридору и заглянули в соседний кабинет. Олег Станиславович разговаривал с кем-то по телефону.

— Нет, нужен именно консервированный хлеб. Для выпечки на месте нет необходимых условий. Приобретать по ходу движения нецелесообразно. Это повышает уязвимость объекта и снижает уровень режима секретности…

Знаком он показал, что Близнецы могут проходить и располагаться в креслах, но они вместо этого подошли к огромной карте железных дорог.

— Большое пространство, тысячи километров…

Малков напряжённо вглядывался в чёткие чёрные линии, прошивающие всю страну, как вены, артерии и капилляры прошивают человеческое тело.

— Вот! Он должен идти так!

Указательный палец капитана, напоминающий взрыватель гранаты, провёл по самой длинной железнодорожной артерии с востока на запад.

— Возможно, есть и ещё, об их маршруте можно только гадать, но оставить без внимания Транссиб они не могли!

— Дата прибытия в Россию наверняка совпадает с датой разгрузки первого контейнера, — сказал Ломов. — Но в эти дни прибыли миллионы тонн грузов и тысячи точно таких же контейнеров… Не будешь же вскрывать все подряд…

— Их не надо вскрывать, их надо пропускать, — Малков возбуждённо закружился на месте. — Мы должны засунуть им «дезу»!

Совершенно неожиданно в его голове родился целый план дерзкой оперативной комбинации.

— Но найти их мы обязаны! — он снова стал водить пальцем по карте.

— Пришли они или в Находку, или во Владивосток, или в Ванино, — лихорадочно рассуждал он. — И, конечно, не из Турции, а из Японии, больше неоткуда…

Закончивший свой разговор Кандалин с интересом наблюдал за ним и, наконец, решил вмешаться:

— Из Японии грузы на Ванино не идут, — со знанием дела сказал подполковник.

— Значит, одним портом меньше, — оживлённо внёс коррективы Малков. — Остаются два. Известен временной период поступления, что ещё известно?

— Тип контейнера, — внёс свою лепту Ломов. — И то, что их два…

Напарник покачал головой.

— Не факт, отнюдь не факт… Контейнер может быть другим… И потом, как среди тысяч одинаковых найти именно те, что нужно? Нет, надо идти по другому пути…

Малков задумался.

— Во! Человеческий фактор! У них он тоже работает на всю катушку!

Ломов посмотрел на карту, на Малкова, перевёл взгляд на Кандалина и снова взглянул на напарника.

— Что ты имеешь в виду?

— Операцией руководили одни и те же люди. Они отправляли контейнеры и из Турции, и из Японии. Я думаю, что они мыслят стереотипно и не напрягают мозги без особой необходимости. Собственно, как и мы…

— Ну и что?

— В сопроводительных документах на турецкие контейнеры указано, что груз — керамические вазы. Так?

Кандалин кивнул.

— Я сам видел товарные накладные.

Малков торжественно поднял руку и упёр свой твёрдый палец в линию Транссиба, куда-то между Читой и Иркутском.

— Не исключено, что так же назван груз и во втором контейнере!

Олег Станиславович Кандалин оживился.

— Товарные спецификации заводятся в компьютер, и по наименованию груза всегда можно установить его местоположение!

— Вот! — просиял Малков. — Что и требовалось доказать!

Он посмотрел на своего напарника.

— Что не такие уж мы идиоты…

Ломов усмехнулся.

— А если они тоже не идиоты и на этот раз написали: «Груз — видеомагнитофоны»? Или: «Снаряжение для кендо»? Или что-то ещё? Что тогда?

Влад помрачнел.

— Тогда все мои логические построения летят псу под хвост. Мы оказываемся в пролёте, и Смартов сможет назвать нас тем же самым словом, что и генерал Мезенцев! Но я надеюсь на человеческую природу…

— Короче, я по ВЧ-связи запрашиваю Владивосток о поступлении контейнеров с керамическими вазами. И об их местонахождении. Так? — спросил хозяин кабинета.

— Конечно, — кивнул Малков. — Мы ничего не теряем.

— А приобрести можем очень многое, — подхватил Ломов.

— И ещё, Олег Станиславович, — обратился к Уполномоченному Малков. — Мы сможем получить для проведения контрразведывательной операции ядерную боеголовку? На время?

— Как ядерную боеголовку? — вскинулся Кандалин. — Настоящую?

Малков кивнул.

— Ну конечно, самую настоящую ядерную боеголовку. Желательно секционную.

Уполномоченный явно находился в замешательстве.

— Не знаю… Это особорежимные объекты… Специальная охрана, особый порядок перевозки… Решение должно приниматься на уровне министра. Не знаю… Можно, конечно, запросить, но…

— Пока не надо. Сейчас давайте поищем керамические вазы. А если их найдём, тогда обязательно потребуется ядерная боеголовка!

По изученным инструкциям и техническим описаниям Александр Кудасов достаточно подробно представлял конструкцию БЖРК.

Локомотив с дизелями повышенной мощности — вдвое против обычных. Обшивка бронированная, толщиной три миллиметра. Кабина и наиболее уязвимые места защищены броней в шесть и восемь миллиметров. Стекла пуленепробиваемые. Впереди — автоматически раскрывающаяся стальная сетка, предназначенная для того, чтобы перехватывать гранаты. Экипаж спецтепловоза подбирается из списанных по медицинским параметрам военных лётчиков-истребителей. Искривление носовой перегородки или травма барабанной перепонки закрывает дорогу в небо, но ничуть не препятствует работе на земле.

Первый вагон — охраны. Взвод специально отобранных головорезов из морской пехоты, ВДВ, спецподразделений ГРУ. Тридцать пять человек. Каждый в бою стоит пятерых обычных солдат. На вооружении у них кроме обычного автоматического оружия — неуправляемые ракеты, тяжёлые пулемёты, снайперские винтовки и огнемёты.

Плюс к этому — звено «чёрных автоматчиков». Чёрные они не по цвету кожи и не по стереотипному наименованию выходцев с Кавказа, просто у них чёрные автоматы. Правда, белых автоматов практически не бывает, но обычные «АК» и «АКМ» могут иметь ложа из светлой древесины или коричневые магазины из пластмассы, а неизвестные широкой общественности «АК-СГ» как будто окунули в чёрную краску — от мушки до основания приклада они отливают глубоко чёрным цветом безлунной и беззвёздной ночи. Но главное их отличие не в этом, а в несколько усиленной конструкции, другом калибре и изменённой форме патронника. Но и это не причина уникальности «АК-СГ», а следствие, потому что вся фишка в том, что они стреляют девятимиллиметровыми пулями, снаряжёнными гафниевыми зарядами. Не так давно было установлено, что этот тяжёлый элемент высвобождает энергии в 60-70 раз больше той, что затрачивается на инициирование взрыва. Два грамма гафния эквивалентны ста килограммам тротила! [10] В пуле его гораздо меньше: буквально крупинка, но при попадании в цель такая пуля производит эффект разорвавшегося артиллерийского фугаса калибра 200 миллиметров! Это уникальный и крайне дорогой боезапас, не вышедший из стадии опытных испытаний, поэтому на каждый «ствол» приходится всего по шестьдесят спецпатронов. От человека, использующего гафниевые пули, требуются особые психофизиологические качества и, в частности, чрезвычайно устойчивая психика, поэтому «чёрные автоматчики» проходят особый отбор: из восьми кандидатов его выдерживает один. Держатся они уединённо и в контакты с другими военнослужащими практически не вступают, даже живут они в служебной зоне.