Кудасов не отвечал. Он любовался смазанными лесополосами, багрово-красным заходящим солнцем, промелькнувшей стеклянной струёй речушкой и даже мысленно ощущал прохладный и свежий воздух.

— Ладно, хватит романтики! — бесцеремонно сказал майор. — Перейдём к тактико-техническим данным. Дизеля имеют двойной запас мощности, стекло пуленепробиваемое…

Он добросовестно пересказывал техническое описание, которое Кудасов уже неоднократно прочёл. Теперь главное — увидеть, пощупать и понять то, о чём читал в толстых инструкциях. Вот, например, бронированное стекло имеет синий оттенок и задерживает часть света. Днём это даже хорошо, а в сумерках или ночью? И насколько оно защищает кабину? Выдержит ли пулю из «АК»? Или из крупнокалиберного «Утёса»? [11] А кумулятивную гранату из «РПГ-7»?

— Тут есть технический сюрприз, — сказал Волобуев и попросил машиниста: — Ну-ка, включи!

Тот повернул рыжачок, и откуда-то снизу вылетела мелкоячеистая, довольно толстая сетка на П-образном каркасе, мигом заслонившая лобовое стекло. Между бронестеклом и проволочной сеткой оставалось чуть более метра. Всё ясно — противогранатная защита. Благодаря ей взрыватель сработает до попадания в цель, и огненная струя не достанет до кабины. Грамотно!

— Грамотно, — повторил вслух Кудасов.

— Убирай!

Рычажок повернулся в обратную сторону, и сетка исчезла.

— Она и автоматически раскрывается, — пояснил Волобуев. — Если что-то крупное летит к стеклу.

— Один раз мотоциклиста подхватила, — вырвалось у Андреева.

— Думай, что говоришь! — холодно сказал помощник начальника поезда. Машинист осёкся.

— Сейчас заправка, — виноватым тоном продолжил он. — Смотреть будете?

Волобуев расстегнул верхние пуговицы рубашки, вытер с лица пот.

— Давай посмотрим. Для стажёра это полезно.

Но Александр понял, что тому просто не хочется возвращаться в железную коробку без окон.

Через несколько минут пейзаж изменился: лесополосы исчезли, впереди до самого горизонта лежала равнина. Кудасов обратил внимание, что полотно здесь было двухпутным. А впереди одинокий локомотив тянул одну-единственную цистерну. БЖРК уверенно догонял его.

— Семён, давай! — скомандовал машинист, и помощник вышел из кабины. В глубине тепловоза что-то лязгнуло, внутрь повеяло свежим ветром, атмосфера стала совсем другой.

БЖРК догнал цистерну, некоторое время локомотивы уравнивали скорости и наконец пошли как скакуны у финишной ленточки — ноздря в ноздрю. Снова что-то загремело, раздался лязг, на панели зажглась жёлтая лампочка.

— Есть контакт! — доложил Андреев неизвестно кому.

— Закачиваем!

Локомотив, тянувший цистерну, опережал локомотив БЖРК на полкорпуса. Скорость была прежней — около шестидесяти километров в час.

— Сейчас мы по шлангу топливо перекачиваем! — пояснил Волобуев. — Вот, видишь стрелку!

На одном из датчиков стрелка двигалась почти от нуля к середине шкалы. Медленно, но верно.

Кудасов представил, как несутся сцепленные шлангом поезда. Если впереди окажется какое-то препятствие…

Стрелка добралась до конца шкалы. Сзади лязгнуло, жёлтая лампочка загорелась зелёным цветом.

— Контакт завершён! — снова сказал машинист.

Александр подумал, что он докладывает Волобуеву, но тот никак не реагировал.

— Кому доклад-то, товарищ майор? — спросил старлей.

— Начальнику смены охраны, — ответил тот. — Думаешь, это так просто: встретились, закачались… Всё под пулемётами, в повышенной готовности! Запомни, в наших рейсах ничего просто так не происходит!

Они вернулись в состав. Теперь Кудасов имел практическое представление о БЖРК. Точнее, о его большей половине: от локомотива до четвёртого вагона. Правда, он подозревал, что это не главное.

— А пятый вагон тебе Белов покажет, — сказал на прощанье Волобуев. — Это его хозяйство.

В пятый Кудасов попал на следующий день. Белов подвёл их с Шульгиным к запертой двери в межвагонный переход, отпер её, потом отпер дверь, непосредственно ведущую в пятый вагон. Она была гораздо толще обычной. В пятом было прохладно: автоматика поддерживала определённую температуру и влажность. Когда дверь открылась, включились лампы дневного света. Освещение оказалось более ярким, чем в других вагонах. И выглядело здесь все совершенно иначе. Потому что свободного пространства было совсем немного: 2-3 квадратных метра. Три офицера едва-едва на нём умещались.

Контрольно-технические пульты у торцевой стены — слева и справа от двери, жгуты проводов и бронекабелей, уходящих в глубь вагона… Как-то нелепо и неестественно выглядел здесь красный пожарный стенд с топором, багром, щипцами и конической формы ведром. Всё остальное пространство занимало огромное тускло-зелёное тело контейнера-направляющей. Округлая полусферическая крышка нависала над вошедшими, подавляя их своей внушительностью и мощью. Даже на вид твёрдая и толстая сталь, ряды заклёпок по окружности… Снизу контейнер опирался на стальную дугу, а та соединялась с блестящими трубами гидравлических домкратов.

Кудасов задрал голову. Такие же трубы упирались в съёмную крышу. По логике вещей, где-то здесь должно быть приспособление для ручного запуска. Хотя тот, кто к нему прибегнет, вряд ли сможет испытать иллюзии насчёт собственного спасения.

— На потолке ничего не написано! — раздался скрипучий голос Белова. — Сюда смотрите!

Белов наклонился над циферблатами контрольного пульта. Из расстёгнутого ворота форменной рубашки выскочило что-то, висящее на чёрном шнурке.

«Крестик?» — удивлённо подумал Кудасов, потому что Белов совершенно не был похож на верующего человека. Но в следующую секунду понял, что ошибся. Это был маленький блестящий ключик, словно от дорогого почтового ящика. Второй такой ключ должен всегда находиться у начальника поезда. В час «X» ключи одновременно повернутся в замках боевого пульта, соединяя кнопку пуска с электрической цепью системы зажигания. А вот внизу и кабель, по которому пойдёт сигнал…

— Это контрольно-технический пульт, — продолжил начальник смены. — Вот приборы контроля систем и механизмов «изделия». Оно самотестируется каждый час, результаты выводятся вот сюда и дублируются на пульте дежурного оператора. Эти приборы помогают контролировать состояние и боеготовность «изделия». А вот пульт ручного запуска!

Полковник показал на агрегат по другую сторону двери.

— В случае крайней необходимости командир пуска посылает оператора и тот производит ручной запуск…

— А сам погибает, — тем же тоном продолжил Кудасов.

— Ничего подобного! — загремел Белов. — Система ручного запуска абсолютно безопасна! Мало того, что от пуска до старта проходит две минуты, за которые вполне можно вернуться в четвёртый вагон, все выхлопы, огонь и газы остаются в направляющем контейнере и из него выходят только вверх! Настоящий ракетчик сможет произвести ручной запуск и не обосраться!

Александр понял, в чей огород брошен камень. Но входить в конфронтацию с командиром ему не хотелось, лучше переменить тему.

— А какой здесь уровень радиации? — невинно поинтересовался он.

— Совершенно безвредный! — более спокойным тоном продолжил полковник. — Можете даже трахаться на контейнере, это абсолютно безопасно!

Шульгин усмехнулся.

— Если правильно выбрать, с кем трахаться.

— Что? — не понял Белов.

— Только тогда безопасно, когда правильно выбрал партнёра…

— А, вот ты о чём, — пробурчал Белов. — Ну, выбор тут невелик…

Максим Полонин был вообще-то непьющим. И сейчас выпил водки исключительно для храбрости. Но выпил немало. Около полутора бутылок. От этого стало ещё больше себя жальче. На глаза всё чаще наворачивались слёзы.

— Мы с ней ещё со школы встречались. Три, нет, четыре года. И я себе ничего и никогда не позволял, ни-ни… Даже в мыслях!

Язык во рту Максима ворочался уже с трудом, да и на ногах он стоял не слишком крепко и не слишком уверенно.